Страшная сказка ч.2 Г.Л.Олди оригинал названия "МАСТЕР"
 

- Отец меня к пню подводит, а пень-то повыше макушки, я тогда совсем
кутенок был, - рассказывал мастер, сидя у скамьи и прикладывая пузырь со
льдом к обожженному боку собеседника. - Подводит, значит, а в пне трещина.
Фута три будет или поболе. До земли. И вставляет он в нее клин. Бери,
говорит, в щепоть и тащи. Я вцепился, а он, зараза, не идет. Ладно, отец
говорит, когда потянешь - позовешь. Неделю бился - позвал. Он поглядел - и
глубже вбил. И ушел. Молча. А когда усы у меня пробиваться стали - я отца
позвал и клин его до земли всадил. Сверху еле-еле оставил, только чтоб
ухватиться. Рванул - и в кусты забросил. Заплакал отец, обнял меня, потом
топор расчехлил и муравья на пень бросил. Руби, говорит, ему голову.
Срубишь - позовешь. И ушел. Такой у меня отец был. Умирал - меч передал:
старый меч, дедовский - сейчас не куют, топоры все больше... Ты, говорит,
теперь мастер. Спокойно, мол, ухожу. И ушел.
- Мастер плохому не научит, - задумчиво сказал собеседник.
Он посидел молча, обдумывая эту мысль.
- Хороший парень, - сказал он. - Жаль, неродной... Силы много, дурной
силы, но - ничего, хороший. Мечу учу, топору, пальцы ставлю. Чему учу -
хорошему?
- Мастер не учит плохому, - повторил собеседник. - Мастер не учит
хорошему. Мастер - учит. И не может иначе.
Он встал и направился к выходу. Уже в дверях его догнал вопрос.
- Четвертование, - спросил собеседник, - это очень больно?
- Нет, - твердо ответил он. - Не больно.


Толпа затаила дыхание. Он взмахнул топором. Потом нагнулся и поднял с
помоста откатившуюся голову, бережно сжимая обеими руками побелевшие щеки
и заглядывая в остановившиеся глаза.
Радость была в них, покой и вечность, спокойная умиротворенная
вечность.
- Ну как? - тихо спросил мастер собеседника.
К ним уже бежали очнувшиеся стражники.


Древесина столба царапала оголенную спину, и веревки туго стягивали
изрезанные руки. В углу помоста грузно лежала знакомая колода, и топор в
ней; и меч. Зачем - оба? Раз столб, значит - меч, по стоячему. Только кто
возьмется? Снять голову стоячему, да при людях, это уметь надо...
Он не хотел, чтобы это был длиннорукий.
Сутулая коренастая фигура в пунцовом капюшоне выглядела на удивление
знакомой, и он всматривался в уверенные движения; всматривался до рези под
веками.
Палач ловко выдернул меч из колоды, постоял и левой рукой вытащил и
топор. Потом он приблизился к мастеру и положил меч у его ног. Топором? По
стоячему?
Эту мысль мастер додумать не успел.
Сверкающий полумесяц взмыл над ним, и он узнал человека в капюшоне.
- Плечо не напрягай, - бросил мастер. - Меч - возьмешь. Себе...
Лезвие топора полыхнуло вдоль столба, и веревки ослабли. Мастер
почувствовал привычную свинцовую тяжесть рукояти, скользнувшей в затекшую
ладонь.
- Бери, отец. После передашь. Пошли...
И уже прыгая с помоста, смахивая шишаки и кольчужные перчатки, краем
глаза он не переставал следить за коренастым юношей в пунцовом капюшоне,
мерно вздымающим такой родной топор. Хорошо шел, легко, плечо
расслаблено...
Это не была битва.
Это была бойня.
Мастер плохому не научит

куйня какаято, в библиотеке пересидел?